[elena/kotik]

Константин Алексеевич Васильев (1942-1976) - русский художник, творческое наследие которого насчитывает более 400 произведений живописи и графики: портреты, пейзажи, сюрреалистические композиции, картины былинного, мифологического и батального жанров.
Среди известных работ - циклы «Русь былинная» и «Кольцо Нибелунга», серия картин о Великой Отечественной войне, графические портреты, а также последняя работа художника - «Человек с филином».
С 1949 по 1976 гг. жил в доме, где открыт музей.
В 1976 г. трагически погиб, по официальной версии попав под поезд, похоронен в пос. Васильево. По не официальной - погиб он от удара топором по затылку, когда подходил к железнодорожной станции.

ДОРОГА В ТЫСЯЧУ ВЕРСТ.

Поселок, привольно раскинувшийся на берегу Волги, Васильевым очень понравился. В их полном распоряжении оказалась и огромная квартира, и огород при доме. Все эти блага местные власти выделили для большой семьи нового главного инженера лесокомбината. Наконец-то! У всех будет свой собственный уголок. Дети чувствовали себя счастливыми, ведь такое лесное и речное приволье вокруг: "Потерянная сказка", как называл ее потом взрослый Константин. Ему дано было увидеть многое. Например, "лесную готику" или русалку в струящемся платье, сидящую у самой воды, холодную и безучастную к людским страстям. Ее длинные волосы переплелись с ветками березы: В другой раз ему открылось, как ветер вращает крылья старой мельницы, чтобы после, наигравшись и натешившись с рассыхающимся деревом, умчатся вдаль, приоткрыв восхищенному мальчишке лесные купола. Не здесь ли коснулись его души гуси-лебеди, пролетая над родной стороной? Как губка впитывал мальчик образы своих будущих взрослых картин.
Костя неохотно общался со своими ровесниками, отдавая предпочтение краскам, карандашам и бумаге. Даже в маленькие походы на реку или в лес брал свое "снаряжение". Отец, страстный охотник и рыболов, часто брал сына на промысел, и Костя с удовольствием рисовал лодку, отца, лесную пасеку, собаку, гордо охраняющую пойманную дичь, - все, что его окружало и радовало.
Родители поддерживали страсть сына к рисованию, подбирали ему книги и репродукции, но понимали, что в поселке, к сожалению, учиться ему не у кого. Помогла, как это обычно бывает, предопределенная "случайность".
В 1954 году "Комсомолка" опубликовала на своих страницах объявление о наборе одаренных детей в специальную, художественную школу. Посовещавшись, родители Константина послали на предварительный конкурс его лучшие акварели. Тайком от соседей. Не хотелось Косте заранее оповещать всех о своем решении быть художником - вдруг не получится? Будут смеяться, вот, мол, Коська Васильев, поехал на художника учиться, а его и не приняли! Но из Москвы пришел положительный ответ, и Алексей Алексеевич повез сына в столицу.
Казань далеко от Москвы, тысячу верст надо проехать. Когда Васильевы приехали в Москву, экзамены в специальной художественной уже закончились. Но не ехать же домой, "несолоно хлебавши"? И Алексей Алексеевич упросил экзаменационную комиссию дать сыну шанс. Те, поколебавшись, согласились. Мальчик из далекой Казани блестяще сдал экзамены - портрет с натуры, композицию, натюрморт - и это при конкурсе более 200 человек на место в интернате! Его зачислили во второй художественный класс при институте имени В. И. Сурикова.
Московская жизнь захватила Костю. Третьяковка и Пушкинский музей, Большой театр и консерватория стали для него буквально "воротами" в мир искусства. В свободное время он бродил по букинистическим магазинам, где его стали узнавать продавцы, разглядывал старые книги. С удовольствием ходил по музеям, благо ученики художественной школы имели бесплатный вход. Особенно Костя любил васнецовских "Богатырей" и часами простаивал перед ними в Третьяковке. Он изучал картину буквально по сантиметрам, старательно перерисовывал детали, вглядывался в нее, пытаясь постичь тайну мастерства.
Константин легко и с удовольствием учился: уроки по истории искусства, рисунок, композиция, живопись, - его интересовало все. Путешествуя по этой удивительной стране, делал для себя бесконечные открытия. Это было счастьем.
Рисуя, Костя не брал для сюжета что-то броское или яркое, как другие будущие художники. Он старался всегда найти какой-нибудь штрих в природе, мимо которого пройдешь и не заметишь. Особенно хорошие работы Костя привозил после летних каникул, проведенных в родном Васильеве. Однажды осенью директор школы, пораженный "домашними заготовками", устроил выставку Костиных работ. Это была его первая выставка. Одноклассники, завидуя успеху, разобрали рисунки на память. Жаль, что ничего не сохранилось:
Костя проучился в школе три года, когда из дома пришло известие о тяжелой болезни Алексея Алексеевича. На семейном совете решили, что доучиться Константин может и в Казани. Он уже и сам подумывал бросить школу, потому что учителя стали навязывать идеи соцреализма, отображенные посредством густого, объемного, "праздничного" мазка.
А он не хотел и не мог рисовать сталеваров и шахтеров - он их и в глаза-то никогда не видел! С фотографии, что ли, срисовывать? Компромиссов Константин не признавал. Он хотел рисовать то, что знал и то, что видел сам. Разразился скандал. В итоге на доске объявлений вывесили "бумагу" о том, что "ученик предвыпускного класса К. Васильев остановился в своем художественном развитии".
А он просто перерос школу в Лаврушинском переулке.
"ВИТЯЗЬ" НА ПЕРЕПУТЬЕ."
В художественном училище, просмотрев работы Константина, решили определить нового студента сразу на четвертый курс. И лишь по настоянию мамы, Клавдии Парменовны, которой очень хотелось, чтобы Костя освоил и общеобразовательные науки, взяли на второй. Так Константин стал студентом театрально-декорационного отделения.
Казанское художественное училище издавна славилось своими традициями. Здесь учился, а потом преподавал Николай Иванович Фешин, ученик И.Е. Репина. Будучи блестящим преподавателем, он и сам вырастил немало молодых талантов. Например, Николая Михайловича Сокольского, преподававшего живопись на том отделении, где учился Константин. Мастер сразу выделил талантливого студента из общей массы и по-дружески опекал его. Таким образом, Васильева можно считать правнуком самого Репина.
Занятия у Сокольского много дали Константину, закрепив и развив в нем тонкое восприятие цвета. Начинающий художник смог понять, что от него требуется. Ему посчастливилось постигать и постичь суть классической школы живописи Павла Чистякова - Ильи Репина - Николая Фешина. Он почувствовал, что не "килограммы" краски "делают" картину, а идея.
К этому периоду жизни Константин мог писать в любой манере, "под кого угодно", но ему предстояло найти и пройти свой путь. Он не хотел понимать современных художников, "строящих" свою живопись на технических приемах и эффектах. Константин работал тогда в манере старых мастеров, мягкими кистями, используя технику послойного наложения. В его натюрмортах того периода чувствуется подражание высоким образцам классической живописи. Ему удалось зажечь настоящим, живым огнем свечу - любимый символ его дальнейшего творчества.
Ученических работ Васильева, к сожалению, практически не сохранилось. Остались только две графические работы. На одной - отдыхающий натурщик со шваброй, на другой - два старика на скамье (оба старца были штатными натурщиками училища). Сохранились они в специальном училищном фонде, видимо, потому, что были отобраны туда как лучшие работы.
Был у Васильева любимый педагог по композиции - Петр Тихонович Сперанский, занятия у которого считались привилегией среди студентов. Он работал главным художником Казанского оперного театра и водил своих учеников в Оперный, - наблюдать. И студенты наблюдали: как делают бутафорские предметы, как расписывают кулисы, задники. Сперанский обучал их тайнам мастерства на конкретных примерах, - пьесах, постановках. К пятому курсу студенты должны были самостоятельно готовить эскизы, декорации и чертежи. Петр Тихонович учил их с помощью декораций создавать иллюзию "иного мира", быть художником и волшебником одновременно.
Может быть, поэтому, театр притягивал Константина как волшебная сказка? Выполняя задания по композиции, он чаще всего выбирал сказочные сюжеты. Даже будучи ребенком, на вступительных экзаменах в Московскую художественную школу, на экзамене по композиции он выбрал сказку "Царевна-лягушка".
Константин учился на последнем курсе, готовился к дипломной работе, когда зимой умер Алексей Алексеевич. Умер во время операции, - не выдержало натруженное сердце. Константин остался за старшего.
Внешне Костя не изменился, только больше обычного стал замкнутым и молчаливым. Чаще слушал любимый Седьмой квартет Шостаковича и даже посвятил ему новую работу. Композиция "Квартет" выполненная тушью и белилами на серой бумаге, удивительна - в которой легко угадываются "струны, пальцы скрипача, сведенный рыданиями рот".
После смерти отца, сестры, Валя и Люся, по всем жизненно-важным вопросам обращались теперь к старшему брату. Константин никогда не отказывал им под предлогом важной работы, всегда был ласков и терпелив. Уменьшился достаток в большой семье, и Костя пришлось подрабатывать своей "волшебной" кистью. При всей своей серьезности и замкнутости, Константин любил и умел шутить. В редакции сатирического журнала "Чаян" ("Скорпион") это качество ценилось весьма высоко и достаточно по тем временам недешево. Просят сестры обнову: "Нарисуй нам, Костя, туфли!" Пожалуйста. Бери, Валя, папку с шаржами и карикатурами и неси в редакцию.
В 1963 году часть работ Константина с успехом экспонировалась на выставке "Художники-сатирики Татарии" в московском Манеже. Жаль, что никто не подсказал (или не захотел?) молодому художнику, что достаточно одной выставки в Москве, и ты - член Союза художников. Ведь художникам "в законе" бесплатно выдавались для работы кисти, краски и холсты.
Весной 1961 года студент Васильев подготовил и блестяще защитил дипломную работу. Это были эскизы декораций к опере Римского-Корсакова "Снегурочка". Началась другая, взрослая жизнь.
КИСТЬ, "ЗАГОВОРИВШАЯ" ПО-РУССКИ.
После окончания училища Константина распределили в маленький и пыльный Мензелинск. Приехав, он с удивлением узнал, что место декоратора при местном татарском театре занято пожилым и обремененным семьей художником предпенсионного возраста. К тому же, как доверительно поведал ему старожил, в городе существуют талоны на воду, и все такое.
Константин махнул рукой и возвратился в родное Васильево, где устроился в среднюю школу учителем рисования. Он воспитывал своих учеников на лучших образцах живописи, приобщая их к классическому наследию Репина, Нестерова, Васнецова, Сурикова. К сожалению, директор школы оказался человеком, для которого главным в жизни были методические разработки. "Нарушаете, Константин Алексеевич:" И снова художник оказался не у дел.
Впрочем, пауза надолго не затянулась. Костя устроился художником-оформителем на лесокомбинат, где когда-то работал его отец. Подрабатывал и в "Чаяне", где его рисунков всегда ждали с удовольствием. Штатные художники даже завидовали коммерческому успеху молодого конкурента, - гонорары в журнале платили приличные.
Он торопился жить. Когда выпадало свободное от работы время, Костя постоянно совершенствовался. Делал эскизы к еще не начатым картинам, начинал новые и уничтожал старые работы, писал стихи, занимался историей, музыкой, встречался с друзьями, ездил в Москву за книгами и пластинками, или просто размышлял. Друзья считали его фанатиком модернизма. В этот период он постоянно рассуждал о Кандинском, Шагале, Малевиче, Пикассо.
Как и многие молодые художники, пытаясь выработать свой собственный, неповторимый стиль, Константин занимался подражательством. Бывало, нарисует на ярко-изумрудной траве фиолетовую корову, и спрашивает сестер: "Скажите, разве это не прекрасно?" Те, смущенные и озадаченные, пожимали плечами. Его работы на темы русских былин были для девочек и ближе, и понятней.
В музее Васильева в "Лианозовском парке" экспонируются две картины, выполненные в стиле Сальвадора Дали, и каждый желающий может оценить пройденный художником путь и те искушения, которые ему пришлось преодолеть, чтобы "заговорить" кистью по-русски.
Константина всегда чрезвычайно интересовала русская история. Былины он предпочитал изучать по тем источникам, которые дошли до нас от сказителей. Всегда сожалел о том, что многое из уцелевшего не сохранилось. Могучий мир славянского язычества не раз давал ему мотивы для новых работ. В живописи этот духовный пласт освещался многими художниками - Виктором Васнецовым, Михаилом Врубелем, Николаем Рерихом, Михаилом Нестеровым. Константин любил и выделял Васнецова. Недаром он провел долгие, упоительные часы в Третьяковке возле его "Богатырей".
Впрочем, увлечения Васильева не ограничивались живописью. Не один год он собирал свою коллекцию пластинок, еще с художественной школы. Слушая их, он создал в начале 60-х целую галерею гениальных графических портретов композиторов: Чайковский, Вагнер, Скрябин, Шостакович, Бах: Серьезные музыканты "по-новому относились к исполнению произведений того или иного композитора, после того, как видели портреты Васильева". Он и сестренок приучил любить и понимать музыку.
Творческие поиски Константина продолжались вплоть до 1965 года.
В 1967 году семью Васильевых ждало страшное испытание. Тяжело, неизлечимо заболела младшая сестра Кости и Вали, - семнадцатилетняя Людмила. Для Кости она была не только любимой сестрой, но и близким другом. Одаренная девушка любила и хорошо понимала музыку, отличалась начитанностью. В последние месяцы жизни она уже не вставала с постели, и лежа, вслух, читала былины. Костя, чтобы скрасить ее одиночество, в той комнате, где она лежала, писал картины.
Тогда-то Константин начал писать "Портрет сестры Людмилы". Он сумел его закончить только спустя год после Люсиной смерти. Неожиданно для себя Константин понял, что прекрасное - рядом, и что оно, к сожалению, недолговечно. Значит, надо успеть запечатлеть: "остановись, мгновение, ты прекрасно". Именно с того времени Константин полностью перешел к реалистической живописи: Многое сделал, еще больше не успел. При жизни Константина были устроены всего три выставки: в 1963-м, 68-м и последняя, в 1976 году.
Поздней осенью 1976 года Константин с приятелем возвращался со своей выставке в Зеленодольске. Он выставлял три новые работы. "Портрет Лены Асеевой", "Нечаянную встречу" и "Ожидание". Отзывы великолепные, по этому поводу Костя был в отличном настроении, часто шутил. С ним был приятель, Аркадий Попов. Они погибли на железнодорожной станции, не доезжая одной остановки до Казани.
Рассказывает сестра художника, директор общественного музея "Живопись Константина Васильева", Валентина Алексеевна.
"Не хочу сказать, что у Кости были враги. Почему он погиб, непонятно. Что он делал в этот день на сортировочной станции, тоже неизвестно. Мы с мамой узнали о гибели случайно, в тот день, когда хоронили Аркадия Попова. Не знаю, почему нам не сообщили о несчастье раньше, ведь у Константина в кармане: лежал паспорт.
Я сама забирала его из морга. На нем не было не единой царапины. Лишь синяки на руках, да страшная травма головы. Такое впечатление, что он закрывал голову руками, защищался от удара".
Его похоронили в роще, столь любимой им. На памятнике доброй волей простого русского мастерового написано: "Народный художник Константин Васильев". Он поистине народный, этот художник, не имевший ни званий, ни наград. Художник, которого знает, и будет помнить Россия в отличие от целой вереницы официальных ремесленников от живописи.
Нет, да, пожалуй, и не было художника, который бы сумел прочувствовать и настолько мощно отразить суть Русской Цивилизации в ее первозданном виде. Подобно "Человеку с филином" - последней картине художника, она возникает и идет к нам из заснеженных лесов, утверждая грядущее торжество национальной силы и мудрости. Константина Васильева можно назвать предтечей Русского Возрождения.
Его творчество пришлось на время "брежневского колокольчика", и это время убило его. Только теперь, пережив распад страны, кровь и страдания миллионов людей, мы, стоя в задумчивости перед полотнами Васильева, мы понимаем, что означает быть русским - и по духу, и по делам.

@темы: разности...творчество